Основа формации. Теория общественно-экономической формации. Теория общественно-экономических формаций К. Маркса

Словари определяют общественно-экономическую формацию как исторически определенный тип общества, основывающийся на определенном способе производства. Способ же производства – это одно из центральных понятий в марксистской социологии, характеризующее определенный уровень развития всего комплекса общественных отношений. Свою основную идею естественноисторического развития общества Карл Маркс выработал при помощи выделения из различных сфер общественной жизни экономической сферы и придания ей особого значения – как главной, в известной мере определяющей все остальные, а из всех видов общественных отношений он обратил первоочередное внимание на производственные отношения – те, в которые люди вступают по поводу не только производства материальных благ, но также их распределения и потребления.

Логика здесь довольно проста и убедительна: главное и определяющее в жизни любого общества – это добывание средств к жизни, без которых просто не смогут сложиться никакие другие отношения между людьми – ни духовные, ни этические, ни политические – ибо без этих средств не будет и самих людей. А чтобы добывать средства к жизни (производить их), люди должны объединяться, кооперироваться, вступать для совместной деятельности в определенные отношения, которые и называются производственными

Согласно аналитической схеме Маркса, способ производства включает в себя следующие составные части. Производительные силы, образующие ядро экономической сферы, – это обобщающее наименование соединения людей со средствами производства, т. е. с совокупностью материальных средств, находящихся в работе: сырья, инструментов, техники, орудий, зданий и сооружений, используемых в производстве товаров. Главной составной частью производительных сил являются, конечно, сами люди с их знаниями, умениями и навыками, которые позволяют им с помощью средств производства из предметов окружающего природного мира производить предметы, предназначенные непосредственно для удовлетворения человеческих потребностей – собственных или других людей.

Производительные силы – наиболее гибкая, подвижная, непрерывно развивающаяся часть этого единства. Это понятно: знания и умения людей постоянно наращиваются, появляются новые открытия и изобретения, совершенствуя, в свою очередь, орудия труда. Производственные отношения более инертны, малоподвижны, медлительны в своем изменении, однако именно они образуют ту оболочку, питательную среду, в которой и развиваются производительные силы. Неразрывное единство производительных сил и производственных отношений называют базисом, поскольку он служит своеобразной основой, опорой для существования общества.

На фундаменте базиса вырастает надстройка. Она представляет собой совокупность всех остальных социальных отношений, «остающихся за вычетом производственных», содержащую множество различных институтов, таких как государство, семья, религия или различные виды идеологий, существующих в обществе. Основная специфика марксистской позиции состоит в утверждении, что характер надстройки определяется характером базиса. Поскольку сменяется природа базиса (глубинный характер производственных отношений), постольку меняется и природа надстройки. Потому, например, политическая структура феодального общества и отличается от политической структуры капиталистического государства, что хозяйственная жизнь этих двух обществ существенно различна и требует разных способов влияния государства на экономику, разных законодательных систем, идеологических убеждений и т. п.

Исторически определенный этап развития данного общества, который характеризуется конкретным способом производства (включая соответствующую ему надстройку), именуется общественно-экономической формацией. Смена же способов производства и переход от одной общественно-экономической формации к другой вызывается антагонизмом между устаревающими производственными отношениями и непрерывно развивающимися производительными силами, которым становится тесно в этих старых рамках, и они разрывают ее подобно тому, как выросший птенец разрывает скорлупу, внутри которой он развивался.

Модель базиса и надстройки вдохнула жизнь во множество учений, простирающихся от романтизма XVIII века до анализа структуры семьи в современном обществе. Преобладающая форма, которую принимали эти учения, носила классово-теоретический характер. То есть производственные отношения в базисе рассматривались как отношения между социальными классами (скажем, между рабочими и капиталистами), и, следовательно, утверждение, что базис определяет надстройку, означает, что характер надстройки в значительной степени детерминируется экономическими интересами господствующего социального класса. Такой акцент на классы как бы «снимал» вопрос о безличном действии экономических законов.

Метафора базиса и надстройки и определяемой ими общественно-экономической формации оказалась плодотворным аналитическим инструментом. Но она также вызвала огромное число дискуссий как в самом марксизме, так и вне его. Один из пунктов проблемы – определение производственных отношений. Поскольку ядром их выступают отношения собственности на средства производства, они неизбежно должны включать в себя правовые дефиниции, а ведь их данная модель определяет как надстроечные. В силу этого аналитическое разделение базиса и надстройки представляется затруднительным.

Важным предметом спора вокруг модели базиса и надстройки стала точка зрения, что базис якобы жестко детерминирует надстройку. Ряд критиков утверждают, что эта модель влечет за собой экономический детерминизм. Однако следует учитывать, что сами К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не придерживались такой доктрины. Во-первых, они понимали, что многие элементы надстройки могут быть относительно автономны от базиса и обладать собственными законами развития. Во-вторых, они утверждали, что надстройка не просто взаимодействует с базисом, но и достаточно активно влияет на него.

Итак, исторический период развития конкретного общества, в течение которого доминируетданный способ производства, и называется общественно-экономической формацией. Введение этого понятия в социологический анализ периодизации обществ имеет ряд преимуществ.

♦ Формационный подход позволяет отличить один период развития общества от другого по достаточно четким критериям.

♦ С помощью формационного подхода можно найти общие сущностные черты в жизнедеятельности различных обществ (стран и народов), находящихся на одинаковой ступени развития даже в различные исторические периоды, и напротив, – найти объяснения различий в развитии двух обществ, сосуществующих в один и тот же период, но обладающих разными уровнями развития вследствие различия в способах производства.

♦ Формационный подход позволяет рассматривать общество как единый социальный организм, т. е. анализировать все общественные явления на основе способа производства в органическом единстве и взаимодействии.

♦ Формационный подход дает возможность свести стремления и действия отдельных личностей к действиям больших масс людей.

На основе формационного подхода вся человеческая история делится на пять общественно-экономических формаций. Однако прежде, чем перейти к их непосредственному рассмотрению, следует обратить внимание на системообразующие признаки, определяющие параметры каждой из формаций.

Первый из них относится к структуре труда, как определяет ее Маркс в своем «Капитале». Согласно трудовой теории стоимости, целью любой экономической системы является создание потребительных стоимостей, то есть полезных вещей. Однако во многих экономиках (особенно капиталистических) люди производят вещи не столько для собственного пользования, сколько для обмена на другие товары. Все товары производятся с помощью труда, и в конечном счете именно время труда, затраченное на их производство, детерминирует стоимость обмена.

Рабочее время работника можно условно разделить на два периода. В течение первого он производит товары, стоимость которых равна стоимости его существования, – это необходимый труд. «Второй период труда – тот, в течение которого рабочий работает уже за пределами необходимого труда, – хотя и стоит ему труда, затраты рабочей силы, однако не образует никакой стоимости для рабочего. Он образует прибавочную стоимость».Предположим, рабочий день составляет десять часов. В течение части его – скажем, восьми часов – рабочий будет производить товары, стоимость которых равна стоимости его существования (пропитания). В течение двух остающихся часов рабочий будет создавать прибавочную стоимость, которая присваивается собственником средств производства. И в этом состоит второй системообразующий признак общественно-экономической формации.

Собственником может быть и сам работник, однако чем более развито общество, тем менее это вероятно; в большинстве известных нам общественно-экономических формаций средствами производства владеет не тот, кто непосредственно трудится с помощью них, а кто-то другой – рабовладелец, феодал, капиталист. Следует отметить, что именно прибавочная стоимость является основой, во-первых, частной собственности, а во-вторых – рыночных отношений.

Таким образом, мы можем выделить интересующие нас системообразующие признаки общественно-экономических формаций.

Первый из них – это соотношение между необходимым и прибавочным трудом, наиболее типичное для данной формации. Такое соотношение решающим образом зависит от уровня развития производительных сил, и прежде всего – от технологических факторов. Чем ниже уровень развития производительных сил, тем больше удельный вес необходимого труда в общем объеме любого производимого продукта; и наоборот – по мере совершенствования производительных сил неуклонно возрастает доля прибавочного продукта.

Второй системообразующий признак – это характер собственности на средства производства, доминирующий в данном обществе. Теперь, основываясь на этих критериях, мы попытаемся кратко рассмотреть все пять формаций.

Первобытнообщинный строй (или примитивное общество). При данной общественно-экономической формации способ производства характеризуется чрезвычайно низким уровнем развития производительных сил. Весь труд является необходимым; прибавочный труд равен нулю. Грубо говоря, это означает, что все производимое (точнее, добываемое) потребляется без остатка, не образуется никаких излишков, а значит, нет возможности ни делать накоплений, ни производить обменных операций. Поэтому первобытнообщинная формация характеризуется практически элементарными производственными отношениями, основанными на общественной, точнее общинной, собственности на средства производства. Частная собственность просто не может здесь возникнуть в силу практически полного отсутствия прибавочного продукта: все, что производится (точнее, добывается), потребляется без остатка, и всякая попытка отнять, присвоить что-либо добытое руками других просто приведет к гибели того, у кого это отнимают.

В силу тех же причин здесь отсутствует товарное производство (нечего выставить на обмен). Понятно, что такому базису соответствует чрезвычайно слаборазвитая надстройка; просто не могут появиться люди, которые могли бы позволить себе профессионально заниматься управлением, наукой, отправлением религиозных обрядов и т. п.

Достаточно важный момент – судьба пленников, которых захватывают во время стычек враждующих племен: их либо убивают, либо съедают, либо принимают в состав племени. Заставлять их принудительно работать не имеет никакого смысла: они без остатка употребят все, что произведут.

Рабство (рабовладельческая формация). Лишь развитие производительных сил до такого уровня, который обусловливает появление прибавочного продукта, хотя бы в незначительном объеме, коренным образом меняет судьбу вышеупомянутых пленников. Теперь становится выгодно обращать их в рабов, поскольку весь излишек произведенных их трудом продуктов поступает в безраздельное распоряжение хозяина. И чем большим числом рабов обладает хозяин, тем большее количество вещественного богатства сосредоточивается в его руках. Кроме того, появление того же прибавочного продукта создает материальные предпосылки для возникновения государства, а также – для определенной части населения – профессиональных занятий религиозной деятельностью, наукой и искусством. То есть возникает надстройка как таковая.

Поэтому рабство как социальный институт определяется в качестве формы собственности, которая дает одной личности право на владение другой личностью. Таким образом, главным объектом собственности здесь являются люди, выступающие не только в качестве личностного, но и в качестве вещественного элемента производительных сил. Другими словами, подобно любому другому средству производства, раб – это вещь, с которой ее владелец волен делать все, что угодно, – купить, продать, обменять, подарить, выбросить за ненадобностью и т. п.

Рабский труд существовал при различных социальных условиях – от Древнего мира до колоний Вест-Индии и плантаций южных штатов Северной Америки. Прибавочный труд здесь уже не равен нулю: раб производит продукцию в объеме, несколько превышающем стоимость собственного пропитания. В то же время с точки зрения эффективности производства при использовании рабского труда всегда возникает целый ряд проблем.

1. Казарменная рабская система не всегда в состоянии воспроизводить сама себя, и рабов необходимо получать или путем покупки на рынках работорговли, или путем завоевания; поэтому рабские системы нередко имели тенденцию острой нехватки трудовых ресурсов.

2. Рабы требуют значительного «силового» надзора вследствие угрозы их восстаний.

3. Рабов трудно заставить выполнять трудовые задания, требующие квалификации, без дополнительных побудительных мотивов. Наличие этих проблем заставляет предположить, что рабство не может дать соответствующей базы для продолжительного экономического роста. Что касается надстройки, то ее характерной чертой является практически полное исключение рабов из всех форм политической, идеологической и многих других форм духовной жизнедеятельности, поскольку раб рассматривается в качестве одной из разновидностей рабочей скотины или же «говорящего орудия».

Феодализм (феодальная формация). Американские исследователи Дж. Прауер и С. Айзенштадт перечисляют пять характеристик, общих для наиболее развитых феодальных обществ:

1) отношения типа лорд-вассал;

2) персонифицированная форма правления, которая эффективна скорее на местном, чем на общенациональном уровне, и которая обладает сравнительно низким уровнем разделения функций;

3) землевладение, основанное на даровании феодальных поместий (феодов) в обмен на службу, прежде всего военную;

4) существование частных армий;

5) определенные права помещиков в отношении крепостных крестьян.

Данные черты характеризуют экономическую и политическую систему, которая была чаще всего децентрализованной (или слабо централизованной) и зависела от иерархической системы личных связей внутри дворянства, несмотря на формальный принцип единой линии авторитарности, восходящей к королю. Это обеспечивало коллективную оборону и поддержание порядка. Экономический базис представлял собой поместную организацию производства, когда зависимое крестьянство доставляло прибавочный продукт, в котором помещики нуждались для выполнения своих политических функций.

Главным объектом собственности в феодальной общественно-экономической формации выступает земля. Поэтому классовая борьба между помещиками и крестьянами сосредоточивается, прежде всего, на размерах производственных единиц, назначаемых арендаторам, условиях аренды, а также на контроле над основными средствами производства, такими как пастбища, дренажные системы, мельницы. Поэтому в современных марксистских подходах утверждается, что вследствие того, что крестьянин-арендатор имеет определенную степень контроля над производством (например обладание обычным правом), для обеспечения контроля землевладельцев над крестьянством и продукцией его труда требуются «внеэкономические меры». Эти меры представляют собой базовые формы политического и экономического господства. Следует отметить, что в отличие от капитализма, где рабочие лишены всякого контроля над средствами производства, феодализм допускает для крепостных крестьян довольно эффективное владение некоторыми из этих средств, взамен обеспечивая себе присвоение прибавочного труда в форме ренты.

Капитализм (капиталистическая формация). Этот тип экономической организации в его идеальной форме может быть очень кратко определен наличием следующих черт:

1) частная собственность и контроль над экономическим инструментом производства, т. е. капиталом;

2) приведение в действие экономической активности для получения прибыли;

3) рыночная структура, регулирующая эту активность;

4) присвоение прибыли собственниками капитала (при условии налогообложения государством);

5) обеспечение трудового процесса рабочими, которые выступают свободными агентами производства.

Исторически капитализм развивался и рос до господствующего положения в экономической жизни одновременно с развитием индустриализации. Однако некоторые из его черт можно обнаружить в коммерческом секторе доиндустриальной европейской экономики – причем на протяжении всего средневекового периода. Мы не будем здесь подробно останавливаться на характеристиках этой общественно-эконо-мической формации, поскольку в современной социологии в значительной степени распространен взгляд на капиталистическое общество как идентичное индустриальному. Более подробное рассмотрение его (равно как и вопрос о правомерности подобного отождествления) мы перенесем в одну из последующих глав.

Важнейшая характеристика капиталистического способа производства: развитие производительных сил достигает такого количественного и качественного уровня, который позволяет увеличить долю прибавочного труда до размеров, превосходящих долю труда необходимого (здесь он выражается в форме заработной платы). По некоторым данным, в современной высокотехнологичной фирме среднестатистический наемный работник работает на себя (т. е. производит продукт стоимостью в свою зарплату) в течение пятнадцати минут из восьмичасового рабочего дня. Это говорит о приближении к ситуации, когда весь продукт становится прибавочным, превращая долю необходимого труда в нуль. Так логика трудовой теории стоимости подводит тенденцию общеисторического развития вплотную к идее коммунизма.

Данная логика заключается в следующем. Капиталистическая формация, развернув массовое производство, гигантски увеличивает общий объем производимой продукции и одновременно обеспечивает возрастание доли прибавочного продукта, которая вначале становится сравнимой с долей необходимого продукта, а потом начинает быстро превосходить ее. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению концепции пятой общественно-экономической формации, остановимся на общей тенденции изменения соотношения этих долей при переходе от одной формации к другой. Графически эта тенденция условно представлена на диаграмме (рис. 18).

Этот процесс начинается, как мы помним, с того, что в первобытной общине весь производимый продукт – необходимый, прибавочного просто нет. Переход к рабовладению означает появление некоторой доли прибавочного продукта и одновременно – увеличение общего объема производимой в обществе продукции. Тенденция сохраняется при каждом последующем переходе, и современный капитализм (если его еще можно называть капитализмом в строгом смысле этого слова), как мы видели в предыдущей главе, достигает соотношения долей необходимого и прибавочного продукта как 1 к 30. Если мы экстраполируем эту тенденцию в будущее, то неизбежен вывод о полном исчезновении необходимого продукта – весь продукт будет прибавочным, подобно тому, как в первобытной общине весь продукт был необходимым. Это и есть главное качество гипотетической пятой формации. Мы уже привыкли называть ее коммунистической, но далеко не все представляют ее характерные черты, логически вытекающие из описанной выше экстраполяции. Что означает исчезновение необходимой доли продукта в соответствии с положениями трудовой теории стоимости?

Оно находит свое выражение в следующих системных качествах новой формации.

1. Производство перестает носить товарный характер, оно становится непосредственно общественным.

2. Это ведет к исчезновению частной собственности, которая также становится общественной (а не просто общинной, как в первобытной формации).

3. Если учесть, что необходимая доля продукта при капитализме выражалась в заработной плате, то исчезает и она. Потребление в этой формации организовано таким образом, что любой член общества получает из общественных запасов все, что ему необходимо для полноценной жизни. Другими словами, исчезает связь между мерой труда и мерой потребления.

Рис. 18. Тенденции изменения соотношения необходимого и прибавочного продукта

Коммунизм (коммунистическая формация). Являясь скорее доктриной, нежели практикой, понятие коммунистической формации относят к таким грядущим обществам, в которых будут отсутствовать:

1) частная собственность;

2) социальные классы;

3) принудительное («порабощающее человека») разделение труда;

4) товарно-денежные отношения.

Характеристика пятой формации прямо вытекает из перечисленных выше свойств. К. Маркс утверждал, что коммунистические общества будут формироваться постепенно – после революционного преобразования капиталистических обществ. Он отмечал также, что эти четыре основных свойства пятой формации в определенной (хотя и весьма примитивной) форме свойственны также первобытным родовым обществам – условие, которое он рассматривал как примитивный коммунизм. Логическая же конструкция коммунизма «подлинного», как мы уже сказали, выводится Марксом и его последователями как прямая экстраполяция из тенденций предшествующего прогрессивного развития общественно-экономических формаций. Не случайно начало созидания коммунистического строя рассматривается как конец предыстории человеческого общества и начало его подлинной истории.

Имеются серьезные сомнения относительно того, что эти идеи были реализованы на практике в современных нам обществах. В большинстве бывших «коммунистических» стран сохранялись и определенная доля частной собственности, и широко применяемое принудительное разделение труда, а также классовая система, основанная на бюрократических привилегиях. Реальное развитие обществ, именовавших себя коммунистическими, вызвало к жизни дискуссии среди теоретиков коммунизма, одни из них придерживаются мнения, что некоторая доля частной собственности и определенный уровень разделения труда представляются неизбежными и при коммунизме.

Итак, в чем же проявляется прогрессивная сущность этого исторического процесса последовательной смены общественно-экономических формаций?

Первым критерием прогресса, как отмечали классики марксизма, выступает последовательное повышение степени свободы1 живого труда при переходе от одной формации к другой. В самом деле, если мы обратим внимание на главный объект частной собственности, то мы увидим, что при рабстве это – люди, при феодализме – земля, при капитализме – капитал (выступающий в самой разнообразной форме). Крепостной крестьянин реально свободнее любого раба. Рабочий же вообще юридически свободный человек, причем без такой свободы вообще невозможно развитие капитализма.

Вторым критерием прогресса при переходе от одной формации к другой является, как мы видели, последовательное (и значительное) увеличение доли прибавочного труда в совокупном объеме общественного труда.

Несмотря на наличие ряда недостатков формационного подхода (многие из которых проистекают, скорее, из фанатичной догматизации, абсолютизации некоторых положений марксизма его наиболее ортодоксальными и идеологизированными сторонниками), он может оказаться достаточно плодотворным при анализе периодизации исторического развития человеческого общества, в чем нам предстоит еще не раз убедиться на протяжении дальнейшего изложения.

Впервые понятие общественно-экономической формации определил К. Маркс. Оно основывается на материалистическом понимании истории. Развитие человеческого общества рассматривается как неизменный и закономерный процесс смены формаций. При этом всего их выделяется пять. Основу каждой из них составляет определенный возникающие в процессе производства и в ходе распределения материальных благ, их обмена и потребления, формируют экономический базис, который в свою очередь определяет юридическую и политическую надстройку, структуру общества, быта, семьи и так далее.

Возникновение и развитие формаций осуществляется по особым экономическим законам, которые действуют вплоть до перехода на следующий этап развития. Одним из них является закон соответствия отношений производства уровню и характеру развития производительных сил. Любая формация в своем развитии проходит определенные этапы. На последнем происходит конфликт и и возникает необходимость в смене старого способа производства на новый и, как результат, одна формация, более прогрессивная, сменяет другую.

Так что же такое общественно-экономическая формация?

Это сложившийся исторически тип общества, в основе развития которого находится определенный способ производства. Любая формация - определенная специфическая ступень человеческого общества.

Какие общественно-экономические формации выделяются сторонниками этой теории развития государства и общества?

Исторически первой формацией является первобытнообщинная. Тип производства определялся сложившимися отношениями в родоплеменной общине, распределением труда между ее членами.

В результате развития между народами возникает рабовладельческая общественно-экономическая формация. Расширяется масштаб общения. Появляются такие понятия, как цивилизация и варварство. Для этого периода характерно множества войн, при которых в качестве прибавочного продукта изымалась военная добыча и дань, появлялась бесплатная рабочая сила в виде рабов.

Третьим этапом развития является возникновение феодальной формации. В это время происходили массовые переселения на новые земли крестьян, постоянные войны за подданных и землю между феодалами. Целостность экономических единиц должна была обеспечиваться военной силой, и роль феодала заключалась в сохранении их неприкосновенности. Война становилась одним из условий производства.

В качестве четвертого этапа развития государства и общества сторонники выделяют капиталистическую формацию. Это последняя стадия, которая основана на эксплуатации людей. Происходит развитие средств производства, появляются фабрики и заводы. Повышается роль международного рынка.

Последняя общественно-экономическая формация - коммунистическая, которая в своем развитии проходит социализм и коммунизм. При этом выделяется два вида социализма - построенный в основном и развитой.

Теория общественно-экономических формаций возникла в связи с необходимостью научного обоснования неуклонного движения всех стран мира к коммунизму, неизбежности перехода в эту формацию из капитализма.

Формационная теория имеет ряд недостатков. Так, она учитывает лишь экономический фактор развития государств, который имеет большое значение, но не является в полной мере определяющим. Кроме того, противники теории указывают на то, что ни в одной из стран общественно-экономическая формация в чистом виде не существует.

Дьяченко В. И.

Из предыдущих лекций нам уже известно, что в основе марксисткой теории коммунизма лежит материалистическое понимание истории и диалектического механизма экономического развития общества.

Напомню, что суть материалистического понимания истории согласно классикам состоит в том, что причин всех исторических изменений и переворотов нужно искать не в головах людей, а в экономических отношениях того или иного исторического периода.

А диалектический механизм экономического развития представляет собой смену одного способа производства другим более совершенным через диалектическое снятие эволюционно-революционным путём противоречий между развившимися в ту или иную эпоху производительными силами и отставшими от них производственными отношениями.

Исходя из материалистического понимания истории, Маркс периоды человеческой истории назвал экономическими общественными формациями.

Слово «формация» он применял в качестве рабочего термина по аналогии с тогдашней (начало второй половины XIX века) геологической периодизацией истории Земли – «первичная формация», «вторичная формация», «третичная формация».

Таким образом, под экономической общественной формацией в марксизме понимается определённый исторический период развития человеческого общества, который характеризуется определённым способом производства жизни в этот период.

Всю человеческую историю Маркс представил как прогрессивную смену формаций, снятие старой формации новой, более совершенной. Первичную формацию сняла формация вторичная, а вторичную формацию должна снять формация третичная. В этом находит выражение научный диалектико-материалистический подход Маркса, закон отрицание отрицания, триада Гегеля.

По Марксу, в основе каждой формации лежит соответствующий способ производства как диалектически раздвоенное единство производительных сил и производственных отношений. Поэтому Маркс называл формации экономическими общественными.

Основа первичной формации в марксистской концепции представлена первобытно-общинным способом производства. Затем через азиатский способ производства произошёл переход к большой вторичной экономической общественной формации. Внутри вторичной формации последовательно сменяли друг друга античный (рабовладельческий), феодальный (крепостнический) и буржуазный (капиталистический) способы производства. На смену большой вторичной экономической общественной формации должна прийти третичная формация с коммунистическим способом производства.

В своих произведениях и письмах («Немецкая идеология», «Манифест коммунистической партии», «К критике политической экономим», «Капитал», Анти-Дюринг, «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в ряде писем) Маркс и Энгельс научно, теоретически обосновали то, как происходила историческое снятие одних экономических отношений другими.

В «Немецкой идеологии» в разделе: «Выводы материалистического понимания истории: преемственность исторического процесса, превращение истории во всемирную историю, необходимость коммунистической революции» классики отмечали: «История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой – видоизменяет старые условия посредством совершенно изменённой деятельности» . В этой работе они проанализировали различные отрезки человеческой истории с точки зрения характерных для них экономических отношений.

Маркс обосновал положения сформулированные Ш. Фурье в его работах самого начала ХIХ века о том, что история развития человечества делится на ступени: дикость, патриархат, варварство и цивилизацию, что каждый исторический фазис имеет не только свою восходящую, но и нисходящую линию .

В свою очередь современник Маркса и Энгельса американский историк и этнограф Льюис Генри Морган всю историю человечества делил на 3 эпохи: дикость, варварство и цивилизацию. Такую периодизацию использовал Энгельс в своём труде 1884 г. «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Итак, согласно марксистской теории определённому историческому периоду, т. е. экономической общественной формации соответствует свой способ производства, как диалектическое единство производительных сил и производственных отношений.

Классики исходили из того, что общества, имеющие своим фундаментом одну и ту же систему экономических отношений, основанные на одном способе производства, относятся к одному типу. Общества, основанные на разных способах производства, относятся к разным типам общества. Эти типы общества получили название малых экономических общественных формаций Их столько, сколько существует основных способов производства.

И подобно тому, как основные способы производства представляют собой не только типы, но и стадии развития общественного производства, экономические общественные формации представляют собой такие типы общества, которые являются одновременно и стадиями всемирно-исторического развития.

В своих работах классики исследовали пять последовательно сменивших друг друга способов производства: первобытно-общинный, азиатский, рабовладельческий, феодальный и капиталистический. Они обосновали, что на смену капиталистическому способу производства идёт шестой способ производства – коммунистический.

В Предисловии «К критике политической экономии» 1859 г. Маркс формулирует весьма важный вывод, который коммунисты не должны забывать. Это вывод о предпосылках смены одной общественной формации другой. «Ни одна общественная формация не погибнет раньше , – указывает Маркс, – чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые, высшие производственные отношения никогда не появятся раньше, чем созреют материальные условия их существования в лоне самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже существуют или, по крайней мере, находятся в процессе становления» . Этот вывод он подтверждает в I томе «Капитала». В «Предисловии» к первому изданию 1867 г. он пишет: «Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, – а конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества, – не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов» .

В последнее время у этой теории появилось очень много противников. Наиболее обстоятельный научный анализ имеющихся точек зрения дан в работе Кадрина Н. Н. Проблемы периодизации исторических макропроцессов. История и Математика : Модели и теории. Кадрин отмечает, что в «годы перестройки возобладало мнение о том, что формационная теория должна быть заменена теорией цивилизаций. Впоследствии распространилось компромиссное мнение о необходимости „синтеза” между этими двумя подходами». В чём отличие цивилизационного подхода от марксистского подхода формационного? В основе цивилизационного подхода лежат не экономические отношения, как у Маркса, а культурные. Цивилизационщики утверждают, что истории человечества постоянно возникали различные культуры, например, культура Майя, восточные культуры и т. п. Они существовали порой параллельно, развивались и погибали. Затем возникали другие культуры. Линейной связи якобы между ними не было. В настоящее время в социальных науках и истории существуют не две, а уже четыре группы теорий, которые по-разному объясняют основные законы возникновения, дальнейшего изменения, а иногда гибели сложных человеческих систем. Кроме различных однолинейных теорий (марксизм, неоэволюционизм, теории модернизации и др.) и цивилизационного подхода, отмечает он, существуют многолинейные теории, согласно которым существует несколько возможных вариантов социальной эволюции.

Рассмотрению этой проблемы посвящена также статья историка Юрия Семёнова, которая называется: «Марксова теория общественно-экономических формаций и современность». Статья размещена в Интернете.

Семёнов констатирует факт, что В России до революции и за рубежом и раньше и сейчас материалистическое понимание истории подвергалось критике. В СССР такая критика началась где-то начиная с 1989 г. и приобрела обвальный характер после августа 1991 г. Собственно назвать всё это критикой можно лишь с большой натяжкой. Это было настоящее гонение. И расправляться с материалистическим пониманием истории (историческим материализмом) стали теми же самыми способами, какими его раньше защищали. Историкам в советские времена говорили: кто против материалистического понимания истории, тот – не советский человек. Аргументация «демократов» была не менее проста: в советские времена существовал ГУЛАГ, значит исторический материализм ложен от начала и до конца. Материалистическое понимание истории, как правило, не опровергали. Просто как о само собой разумеющемся говорили о его полнейшей научной несостоятельности. А те немногие, которые всё же пытались его опровергать, действовали по отлаженной схеме: приписав историческому материализму заведомый вздор, доказывали, что это – вздор, и торжествовали победу.

Развернувшееся после августа 1991 г. наступление на материалистическое понимание истории было встречено многими историками с сочувствием. Некоторые из них даже активно включились в борьбу. Одна из причин неприязни немалого числа специалистов к историческому материализму состояла в том, что он навязывалась им ранее в принудительном порядке. Это с неизбежностью порождало чувство протеста. Другая причина заключалась в том, что марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране «социалистических» (в действительности же ничего общего с социализмом не имеющих) порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещён видимостью марксизма – псевдомарксизмом. Это затронуло все части марксизма, не исключая и материалистического понимания истории. Произошло то, чего больше всего боялся Ф. Энгельс. «… Материалистический метод , – писал он, – превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты»

Он отмечает, что существование рабовладельческого, феодального и капиталистического способов производства по существу признаётся сейчас почти всеми учёными, в том числе и теми, кто не разделяет марксистскую точку зрения и термином «способ производства» не пользуется. Рабовладельческий, феодальный и капиталистический способы производства суть не только типы общественного производства, но и стадии его развития. Ведь несомненно, что зачатки капитализма появляются лишь в ХV-ХVI вв., что ему предшествовал феодализм, который оформился, самое раннее, лишь в VI-IХ вв., и что расцвет античного общества был связан с широким использованием рабов в производстве. Бесспорно и существование преемственной связи между античной, феодальной и капиталистической экономическими системами.

Далее автор рассматривает несостоятельность понимания смены общественно-экономических формаций, как их смены в отдельных странах, т. е. внутри отдельных социально-исторических организмов. Он пишет: «В теории общественно-экономических формаций К. Маркса каждая формация выступает как человеческое общество вообще определённого типа и тем самым как чистый, идеальный исторический тип. В этой теории фигурируют первобытное общество вообще, азиатское общество вообще, чистое античное общество и т. п. Соответственно смена общественных формаций предстаёт в ней как превращение общества одного типа в чистом виде в общество другого, более высокого типа тоже в чистом виде. Например, чистое античное общество вообще переросло в чистое феодальное общество вообще, чистое феодальное общество – в чистое капиталистическое общество и т. п. Но в исторической реальности человеческое общество никогда не было одним единым социально-историческим чистым организмом. Оно всегда представляло собой огромное множество общественных организмов. И конкретные общественно-экономическое формации тоже никогда в исторической реальности не существовали как чистые. Каждая формация всегда существовала лишь как то фундаментальное общее, которое было присуще всем историческим обществам одного типа. В самом по себе таком расхождении между теорий и реальностью нет ничего предосудительного. Оно всегда имеет место в любой науке. Ведь каждая из них берёт сущность явлений в чистом виде. Но в такой форме сущность никогда не существует в реальности, ведь каждая из них рассматривает необходимость, закономерность, закон в чистом виде, но чистых законов в мире не существует.

… Трактовка смены формаций как последовательного изменения типа существовавших отдельных обществ в известной степени находилась в соответствии с фактами истории Западной Европы в новое время. Смена феодализма капитализмом происходила здесь, как правило, в форме качественного преобразования существовавших способов производства в отдельных странах. … Набросанная К. Марксом в предисловии к „К критике политической экономии” схема смены формаций в известной мере согласуется с тем, что нам известно о переходе от первобытного общества к первому классовому – азиатскому. Но она совершенно не работает, когда мы пытаемся понять, как возникла вторая классовая формация – античная. Дело обстояло вовсе не так, что в недрах азиатского общества вызрели новые производительные силы, которым стало тесно в рамках старых производственных отношений, и что как следствие произошла социальная революция, в результате которой азиатское общество превратилось в античное. Ничего даже отдалённо похожего не произошло. Никаких новых производительных сил в недрах азиатского общества не возникло. Ни одно азиатское общество взятое само по себе не трансформировалось в античное. Античные общества появились на территории, где обществ азиатского типа либо совсем никогда не было, либо где они давно уже исчезли, и возникли эти новые классовые общества из предшествовавших им доклассовых обществ.

Одним из первых, если не первым из марксистов, попытавшихся найти выход из положения был Г. В. Плеханов. Он пришёл к выводу, что азиатское и античное общества представляют собой не две последовательные фазы развития, а два параллельно существующие типа общества. Оба эти варианта в одинаковой степени выросли из первобытного общества, а своим различием они обязаны особенностям географической среды».

Семёнов справедливо заключает, что «смена общественно-экономических формаций мыслилась как происходящая исключительно лишь внутри отдельных стран. Соответственно, общественно-экономические формации выступали, прежде всего, как стадии развития не человеческого общества в целом, а отдельных стран. Основание считать их стадиями всемирно-исторического развития давало только то, что их „проходили” все или, по крайней мере, большинство стран. Конечно, исследователи, сознательно или бессознательно придерживавшиеся такого понимания истории, не могли не видеть, что были факты, которые никак не укладывались в их представления. Но они обращали внимание в основном лишь на те из этих фактов, которые можно было истолковать как „пропуск” тем или иным „народом” той или иной общественно-экономической формации, и объясняли их как всегда возможное и даже неизбежное отклонение от нормы, вызванное стечением тех или иных конкретных исторических обстоятельств.

… Советские философы и историки в большинстве своём пошли по пути отрицания формационного различия между древневосточными и античными обществами. Как утверждали они и древневосточные, и античные общества в одинаковой степени были рабовладельческими. Различия между ними заключались лишь в том, что одни возникли раньше, а другие – позже. В возникших несколько позднее античных обществах рабовладение выступало в более развитых формах, чем в обществах Древнего Востока. Вот собственно и всё. А те наши историки, которые не хотели мириться с положением о принадлежности древневосточных и античных обществ к одной формации, с неизбежностью, сами того чаще всего даже не осознавая, снова и снова воскрешали идею Г. В. Плеханова. Как утверждали они, от первобытного общества идут две параллельные и самостоятельные линии развития, одна из которых ведёт к азиатскому обществу, а другая – к античному.

Не намного лучше обстояло дело и с применением марксовой схемы смены формаций к переходу от античного общества к феодальному. Последние века существования античного общества характеризуются не подъёмом производительных сил, а, наоборот, их непрерывным упадком. Это полностью признавал Ф. Энгельс. „Всеобщее обнищание, упадок торговли, ремесла и искусства, сокращение населения, запустение городов, возврат земледелия к более низкому уровню – таков, – писал он, – был конечный результат римского мирового владычества” . Как неоднократно подчёркивал он, античное общество зашло в „безвыходной тупик”. Открыли путь из этого тупика лишь германцы, которые сокрушив Западную Римскую империю, ввели новый способ производства – феодальный. А смогли они это сделать потому, что были варварами. Но написав всё это, Ф. Энгельс никак не согласовал сказанное с теорией общественно-экономических формаций».

Попытку сделать это предприняли некоторые наши историки, которые пытались по своему осмыслить исторический процесс. Они исходили из того, что общество германцев бесспорно было варварским, т. е. доклассовым, и что именно из него вырос феодализм. Отсюда ими был сделан вывод, что от первобытного общества идут не две, а три равноправные линии развития, одна из которых ведёт к азиатскому обществу, другая – к античному, а третья – к феодальному. С тем, чтобы как-то согласовать этот взгляд с марксизмом, было выдвинуто положение, что азиатское, античное и феодальное общества являются не самостоятельными формациями и уж, во всяком случае, не последовательно сменяющимися стадиями всемирно-исторического развития, а равноправными модификациям одной и той же формации – вторичной. Идея одной единой докапиталистической классовой формации получила широкое распространение в нашей литературе.

Идея одной докапиталистической классовой формации обычно в явном или неявном виде сочеталась с идеей многолинейности развития. Но эти идеи могли существовать и по отдельности. Так как все попытки обнаружить в развитии стран Востока в период от VIII в. н. э. до середины XIX в. н. э. античную, феодальную и капиталистическую стадии кончились крахом, то целым рядом учёных был сделан вывод, что в случае со сменой рабовладения феодализмом, а последнего капитализмом мы имеем дело не с общей закономерностью, а лишь с западноевропейской линией эволюции и что развитие человечества не однолинейно, а многолинейно. Конечно, в то время все исследователи, придерживавшиеся подобных взглядов, стремились (кто искренне, а кто и не очень) доказать, что признание многолинейности развития вполне согласуется с марксизмом.

В действительности же, конечно, это было, независимо от желания и воли сторонников таких воззрений, отходом от взгляда на историю человечества как на единый процесс, который составляет сущность теории общественно-экономических формаций. Признание многолинейности исторического развития, к которому пришли некоторые отечественные историки ещё во времена формально безраздельного господства марксизма, последовательно проведённое, неизбежно ведёт к отрицанию единства мировой истории.

С поступательным развитием человеческого общества в целом у сторонников классической интерпретации смены формаций тоже возникали серьёзные проблемы. Ведь было совершенно очевидно, что смена этапов поступательного развития в разных обществах происходила далеко не синхронно. Скажем, к началу XIX в., одни общества всё ещё были первобытными, другие – доклассовыми, третьи – «азиатскими», четвёртые – феодальными, пятые – уже капиталистическими. Спрашивается, на каком же этапе исторического развития находилось в это время человеческое общество в целом? А в более общей постановке это был вопрос о признаках, по которым можно было судить о том, какой стадии прогресса достигло человеческое общество в целом в тот или иной отрезок времени. И на этот вопрос сторонники классической версии никакого ответа не давали. Они вообще его полностью обходили. Одни из них его вообще не замечали, а другие – старались не замечать.

«Если подвести некоторые итоги, – отмечает Семёнов, – то можно сказать, что существенный недостаток классического варианта теории общественно-экономических формаций заключается в том, что он концентрирует внимание только на связях „вертикальных”, связях во времени, да и то понимаемых крайне односторонне, лишь как связи между различными стадиями развития внутри одних и тех же социально-исторических организмов. Что же касается связей „горизонтальных”, то в теории общественно-экономических формаций им не придавалось значения. Такой подход делал невозможным понимание поступательного развития человеческого общества как единого целого, смены стадий этого развития в масштабе всего человечества, т. е. подлинное понимание единства мировой истории, закрывал дорогу к подлинному историческому унитаризму».

Иной точки зрения придерживались так называемые исторические плюралисты, которые считали, что общество развивалось многолинейно. К ним относятся «цивилизационщики», которые речь ведут о развитии не всего человеческого общества, а об отдельных цивилизациях. «Не составляет труда понять, что согласно такой точке зрения не существует ни человеческого общества в целом, ни всемирной истории как единого процесса. Соответственно, не может быть и речи о стадиях развития человеческого общества в целом и тем самым об эпохах мировой истории.

… Труды исторических плюралистов не только привлекли внимание к связям между одновременно существующими отдельными обществами и их системами, но заставили по-новому взглянуть и на „вертикальные” связи в истории. Стало ясным, что их ни в коем случае нельзя свести к отношениям между стадиями развития внутри тех или иных отдельных обществ.

… К настоящему времени плюрально-циклический подход к истории … исчерпал все свои возможности и отошёл в прошлое. Попытки его реанимировать, которые сейчас предпринимаются в нашей науке, ни к чему, кроме конфуза привести не могут. Об этом наглядно свидетельствуют статьи и выступления наших „цивилизационщиков”. По существу, все они представляют собой переливание из пустого в порожнее.

Но и версия линейно-стадиального понимания истории находится в противоречии с исторической реальностью. И это противоречие не было преодолено и в самых последних унитарно-стадиальных концепциях (неоэволюционизм в этнологии и социологии, концепции модернизации и индустриального и постиндустриального общества)».

Такова точка зрения Юрия Семёнова на проблемы марксистской теории смены общественно-экономических формаций.

Теоретическая проблема соотношения цивилизационного и модернистского подходов с формационной теорией Маркса рассмотрена также в книге Вячеслава Волкова. (См. Россия: interregnum. Исторический опыт модернизации России (вторая половина XIX – начало XX в.). Спб: Политехника-Сервис, 2011). В ней автор приходит к выводу, что история человеческого общества движется по сценарию, спрогнозированному Марксом и Энгельсом. Однако формационная теория не исключает и цивилизационный и модернистский подходы.

Обращу ваше внимание также на исследование этой проблемы Д. Фоминым из Южного Бюро Марксистской Рабочей Партии. Он лингвист по специальности.

Уточнённый перевод работы Маркса «К критике политической экономим» привёл его к выводу что в «истории человечества следует выделить большую „экономическую общественную формацию”; Внутри этой „экономической общественной формации” следует различать прогрессивные эпохи –, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства, которые можно, в свою очередь, также назвать „общественными формациями”»

Он пишет: «Марксова периодизация человеческой истории существенно отличается от т. н. „марксистско-ленинской пятичленки”, т. е. „пяти общественно-экономических формаций”! О пяти общественно-экономических формаций писал Сталин (см. Сталин И. Вопросы ленинизма. Госполитиздат, 1947. Он же „О диалектическом и историческом материализме”. Госполитиздат. 1949., с. 25)».

Фомин уточняет, что, в отличие от марксистко-ленинской периодизации истории по существу Маркс выделяет следующую диалектическую триаду:

1) первичная общественная формация, основанная на общей собственности, иначе – архаический коммунизм. Эта формация не исчезла у всех народов сразу. Более того, когда у некоторых народов уже вполне развилась формация вторичная, прошедшая ряд этапов, в включая рабовладение и крепостничество, у народов, оставшихся в рамках первичной формации, продолжалось своё этапное развитие. Поскольку центральным институтом первичной формации является сельская община, то, понятно, речь идёт о её эволюции. Сюда можно отнести и историю развития России.

2) вторичная общественная формация, основанная на частной собственности. Как мы видели, эту формацию Маркс ещё называл «экономической». В рамках этой вторичной формации Маркс выделяет этапы: античный способ производства (иначе – рабовладельческий), феодальный способ производства (иначе-крепостнический). Наконец, высшим развитием экономической общественной формации является капиталистическое отношение, которое «развивается на такой ступени развития, которая сама уже есть результат целого ряда предшествующих этапов развития». Маркс писал: «Та ступень производительности труда, из которой исходит капиталистическое отношение, является не чем-то данным природой, а чем-то созданным исторически, где труд давно вышел из своего первобытного состояния» . А ещё вторичная формация характеризуется товарным характер производства в ней.

3) наконец, «третичная» формация. Диалектический переход к высшему состоянию коллективизма – посткапиталистическому (вообще — постчастнособственическому и, понятно пост-товарно-денежному) коммунизму. Как уже отмечалось, в этом находит выражение диалектический закон – отрицание отрицания.

Фомин справедливо отмечает, что научный «диалектико-материалистический подход Маркса к периодизации человеческой истории характерен ещё и тем, что он:

1. признавал правомочность выделения в рамках первичной и вторичной формаций других периодов (разных способов производства, а также преходящих укладов, хотя и на общеформационной базе);
2. указывал, как мы видели, на взаимодействие и взаимопроникновение этих способов производства и укладов, тем более, что на земном шаре сосуществовали в его время не только разные ступени развития вторичной формации, но даже и первичной. А если взять русскую земледельческую общину, то даже и промежуточная ступень между первичной и вторичной формациями… ;
3. подчёркивал, что высокие технологии развились только у тех народов, которые вполне прошли обе формации – и первичную, и вторичную».

В своём известном Письме в редакцию Отечественных Записок (1877 г.) Маркс специально подчёркивал следующее: «Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы, – а за последние годы она немало потрудилась в этом направлении, – она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев; а после этого, уже очутившись в лоне капиталистического строя, она будет подчинена его неумолимым законам, как и прочие нечестивые народы. Вот и всё. Но этого моему критику слишком мало. Ему непременно нужно превратить мой исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются, – для того, чтобы прийти в конечном счёте к той экономической формации, которая обеспечивает вместе с величайшим расцветом производительных сил общественного труда и наиболее всестороннее развитие человека. Но я прошу у него извинения. Это было бы одновременно и слишком лестно, и слишком постыдно для меня. Приведём пример. В различных местах „Капитала” я упоминал о судьбе, постигшей плебеев Древнего Рима. Первоначально это были свободные крестьяне, обрабатывавшие, каждый сам по себе, свои собственные мелкие участки. В ходе римской истории они были экспроприированы. То самое движение, которое отделило их от их средств производства и существования, влекло за собой не только образование крупной земельной собственности, но также образование крупных, денежных капиталов. Таким образом, в один прекрасный день налицо оказались, с одной стороны, свободные люди, лишённые всего, кроме своей рабочей силы, а с другой стороны – для эксплуатации их труда – владельцы всех приобретённых богатств. Что же произошло? Римские пролетарии стали не наёмными рабочими, а праздной „tow” („чернью”, более презренной, чем недавние „poor whites” южной части Соединённых Штатов, а вместе с тем развился не капиталистический, а рабовладельческий способ производства. Таким образом, события поразительно аналогичные, но происходящие в различной исторической обстановке, привели к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской теории, наивысшая добродетель которой состоит в её надысторичности» . Следовательно, Маркс вовсе не представлял дело так, что до наступления коммунизма непременно все народы должны пройти все ступени двух предыдущих формаций, включая сюда и капитализм. Однако при этом народы, не прошедшие через капитализм (даже, возможно, и через другие ступени развития вторичной формации в их классическом виде!), тоже вступят в коммунизм, только основываясь на высоких технологиях, добытых народами, прошедшими через вторичную формацию до конца, т. е. через самый развитый капитализм. Здесь – опять же материалистическая диалектика.

Также Фомин замечает, что «„азиатский способ производства” Маркс и Энгельс не рассматривали в рамках частнособственнической (т. е. вторичной) формации. В 1853 г. между ними произошёл обмен мнениями, в ходе которого они выяснили, что „в основе всех явлений на Востоке лежит отсутствие частной собственности на землю” . Поскольку, однако, на базе „азиатского способа производства” возникла мощная государственность – „восточный деспотизм” (прочной основой которого были „идиллические сельские общины”), „азиатский способ производства” следует признать своеобразной переходной ступенью между формациями первичной и вторичной… И действительно, как раз общества с таким способом производства, например, крито-минойская цивилизация – предшествовали античному способу производства, первоначально развившемуся в Древней Греции»… Такова точка зрения Д. Фомина, которая, на мой взгляд, ближе всего находится к классическому марксизму (Сайт МРП: marxistparty.ru ).

Однако следует уточнить, что азиатский способ производства действительно не знал отношений частного присвоения земли, но отношения частной собственности уже существовали. Частной собственностью, по обоснованному мнению Ю. И. Семёнова, была государственная собственность, которой распоряжался деспот и его свита. (Семёнов Ю. И. Политарный («азиатский») способ производства: сущность и место в истории человечества и России. 2-е изд., переработанное и дополненное. М., УРСС, 2011).

Что касается перехода от рабовладения к феодализму не через революцию, то следует также иметь в виду, что согласно основоположникам коммунистической теории классовая борьба не обязательно приводит к революционной смене формации. В «Манифесте коммунистической партии» они, опираясь на факты истории, указывают, что классовая борьба может окончиться «общей гибелью борющихся классов» . Так, видимо, и произошло в Западной части Римской империи, которая пришла в упадок в результате неэффективности рабского труда и постоянных восстаний рабов против рабовладельцев. Это привело к гибели борющихся классов и покорению этой части Римской империи германскими племенами, которые принесли с собой элементы феодализма.

В рамках марксистской формационной теории уместно было бы рассмотреть также идею, которую выдвинули коммунисты ГДР в 60-х годах прошлого столетия о социализме как о самостоятельной экономической общественной формации. Эта идея была подхвачена некоторыми советскими теоретиками. Безусловно, она, как представляется, была подброшена в интересах власть имущих, так как увековечивала бы господство тогдашней партийной и государственной номенклатуры. Эта идея была отнесена к творческому развитию марксизма. С ней некоторые коммунисты носятся и сейчас. Однако следует отметить, что к марксизму она не имеет никакого отношения, так как отрицает марксистской диалектический подход, являясь возвратом от диалектики к метафизике. Дело в том, что Маркс в «Критике Готской программы» коммунистическую формацию представляет в развитии: вначале первая фаза, а затем фаза более высокая. В. И. Ленин, вслед за Г.В.Плехановым, первую фазу коммунизма называл социализмом (см., например, его работу «Государство и революция»).

Анализ текста «Критики Готской программы» позволяет сделать вывод, что первая фаза коммунизма (социализм) у Маркса представляет собой переходный период от капитализма к полному коммунизму, так как он пишет о недостатках, которые «неизбежны в первой фазе коммунистического общества, когда оно только выходит после долгих мук родов из капиталистического общества» .

Эту фазу Маркс назвал периодом революционного превращения капитализма в коммунизм. Он разъяснял: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата » . (См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 27). В этой связи вряд ли можно согласиться с некоторыми авторами, которые считают, что здесь Маркс ведёт речь о самостоятельном переходном периоде как этапе развития до первой фазы коммунизма. Т. е. период диктатуры пролетариата представляет собой не первую фазу коммунизма, а самостоятельный период до неё. Но анализ приведённого текста не даёт оснований для такого вывода. Видимо, он навеян ленинской конструкцией. По Ленину, переход от капитализма к полному коммунизму из-за недоразвитости производительных сил, как это было в царской России, может состоять из двух этапов: вначале создания экономической базы для первой фазы коммунизма (социализм), а затем наступает первая фаза коммунизма.

Но такая теоретическая конструкция также не находится в рамках марксистской теории, которая, как отмечалось, отрицает возможность перехода к коммунизму в отдельной, да ещё отсталой стране с недоразвитыми производительными силами. Истинность этой конструкции не подтверждена общественно-исторической практикой в связи с гибелью СССР. Та же участь постигла и все другие страны, где была внедрена советская модель. Она оказалась утопией, которая не может считаться развитием марксизма, так как она его отрицает почти во всех частях.

Итак, классическая марксистская теория исходит из того, что вся прошедшая человеческая история делится на два больших периода, названных классиками экономическими общественными формациями: первичной и вторичной и их переходной формы. Внутри них происходила смена способов производства от менее совершенных к более совершенным, развивались цивилизации.

В основу такой периодизации Маркс положил способ производства, господствовавший в тот или иной исторический период. Это вовсе не значит, что этот способ производства охватывал одновременно всё человечество. Но он был господствующим. Если взять, например, античный (рабовладельческий) способ производства, который длился примерно с 4-го тысячелетия до н. э. до VI века нашей эры, то это не значит, что он охватывал все страны и все народы, но он был господствующим и охватывал народы, живущие на значительной территории планеты. Зародившись на территории Месопотамии и Египта, рабовладельческий способ производства своего высшего развития достиг в Древней Греции (5–4 вв. до н. э.) и в Древнем Риме (2 в. до н. э. – 2 в. н. э.). Необходимо иметь в виду, что Римская Империя с рабовладельческим (античным) способом производства распространяла свое владычество на страны и народы Западной Европы,Северной Африки и др. Но наряду с античным способом производства тогда существовали ещё и первобытные, и предклассовые и азиатские общества, которые развивались в первичной формации.

Постепенно рабовладельческие производственные отношения, развивавшиеся внутри отношений рабовладельческой формы частной собственности стали тормозить развитие производительных сил из-за низкой производительности рабского труда. Рабы к тому времени во много раз превышали свободное население Римской империи. В результате античное (рабовладельческое) общество к 3 в. н. э. зашло в «безвыходной тупик». Наблюдался повсеместный упадок. Падение рабства ускорили восстания рабов и разгром Западной Римской империи германцами, у которых развивались феодальные отношения.

Феодальные производственные отношения, которые развивались внутри отношений феодальной формы частной собственности, господствовали в Западной Европе до начала XVI века. Но это не значит, что они охватывал все народы мира. Наряду с ним в других частях планеты у отсталых народов ещё существовали и первобытно общинный, и азиатский, и античный способы производства. Но они не были господствующими в мире.

К началу XVI века с развитием машинного производства и крупной промышленности феодальные производственные отношения стали тормозить развитие крупной промышленности из-за крепостной зависимости рабочей силы. Появилась потребность в рабочей силе. Тогда-то зарождавшаяся в Западной Европе буржуазия (будущие капиталисты) и повели борьбу за освобождение рабочей силы от феодальной зависимости, за введение свободного наёмного труда. Капиталистический способ производства окончательно стал господствующим в Западной Европе ко второй половине XIX века. Но наряду с ним ещё существовали и кое-где существуют и сейчас на планете и элементы первобытного, и азиатского, и феодального, и даже рабовладельческого способов производства.

Сейчас с распадом и развалом СССР мы отчётливо наблюдаем, как происходит процесс глобализации капиталистического способа производства, охват им всего человечества, универсализации мировых производительных сил, формирования универсальной всемирно-исторической, пролетарско-интернациональной личности. Эту тенденцию отметили классики еще в «Немецкой идеологии». Ее описал Маркс и в «Капитале». Как и предполагал Маркс накопление и концентрация капитала привели к появлению глобальных экономических кризисов, принявших хронический и системный характер. Они вызваны перепроизводством капитала,его сливом в финансовую сферу и превращением в фиктивные мыльные пузыри. Эти кризисы, согласно классикам, являются предвестниками мировой коммунистической революции. Они настоятельно требуют создания международной коммунистической партии для встречи мировой коммунистической революции, которую готовит международная буржуазия. Речь идет не о политической, а о социальной революции. В ходе этой революции должна произойти смена производственных отношений капиталистической частной собственности на коммунистические для дальнейшего развития производительных сил. На смену отношениям капиталистической частной собственности должны прийти отношения общей собственности или общего владения. Отношениям собственности в марксистской теории будет посвящена следующая лекция.

Социологическая концепция К.Маркса

Годы жизни К.Маркса – 1818-1883 гг.

К значительным трудам К.Маркса относятся «Капитал», «Нищета философии», «Гражданская война во Франции», «К критике политической экономии» и др. Совместно с Ф.Энгельсом К.Маркс написал такие труды. Как «Немецкая идеология», «Манифест Коммунистической партии» и др.

Идеи К.Маркса и Ф.Энгельса носят фундаментальный характер. Они оказали большое влияние на развитие философской, социологической, социально-политической мысли во всем мире. Многие западные концепции социальной динамики возникли в противовес идеям Маркса.

Социология Маркса – это теория социального развития общества. Интерпретируя исторический процесс, Маркс впервые применяет принцип материалистического понимания истории (философский принцип, обосновывающий первичность общественного бытия и вторичность общественного сознания). Другими словами, определяющим моментом в историческом процессе является производство и воспроизводство действительной жизни, то есть экономических условий, материальных отношений, детерминирующих совокупность идеологических, политических, правовых и др. отношений, связанных с общественным сознанием.

Позицию Маркса определяют как экономический детерминизм (философская позиция, согласно которой экономические, материальные отношения определяют все другие отношения).

Однако не все так просто. Признавая первенство экономический отношений, Маркс не отрицал влияния политических, идеологических и др. факторов. В частности, он отмечал, что в определенных ситуациях (кризис, война и т.п) возможно определяющее влияние политических факторв.

Фундаментальной концепцией Маркса является теория общественно-экономической формации , которая охватывает все стороны общественной жизни в целостности и взаимодействии. В данной концепции Маркс впервые с позиций системного подхода рассматривает общество как объективную, саморазвивающуюся реальность. При этом источником саморазвития выступают противоречия и конфликты в материальной жизни.

Теория общественно-экономической формации

К основным понятиям теории общественно-экономической формации относятся следующие:

1. общественно-экономическая формация – исторически определенная стадия в развитии общества, которая характеризуется свойственным ей способом производства и (обусловленным им) совокупностью социальных, политических, правовых, идеологических отношений, норм и учреждений;

2. производство – процесс, посредством которого люди преобразуют предметы природы для удовлетворения своих потребностей; собственной деятельностью опосредуют, регулируют и контролируют обмен веществ между собой и природой. Выделяют различные виды производства (производство материальных благ, рабочей силы, производственных отношений, социальной структуры и т.д.) Среди них основными являются два основных вида производства: производство средств производства и производство самого человека;

3. воспроизводство – процесс самовосстановления и самовозобновления социальных систем. Также выделяют различные виды воспроизводства, среди которых главные – это воспроизводство средств производства и воспроизводство человеческой жизни;

4. способ производства – исторически конкретное единство производительных сил и производственных отношений, обуславливающих социальные, политические, духовные процессы общественной жизни;

5. базис - совокупность производственных отношений, составляющих экономическую структуру общества на данной ступени развития;

6. надстройка – совокупность политических, правовых, духовных, философских, религиозных и др. взглядов и соответствующих им учреждений;

7. производительные силы – система субъективных (рабочая сила) и вещественных (средства производства, орудия труда, технологии) факторов, необходимых для преобразования веществ природы в нужные человеку продукты;

8. производственные отношения – отношения, складывающиеся между людьми в процессе производства.

На рисунке 1. показана структура общественно-экономической формации

Рис. 1. Структура общественно-экономической формации

Маркс выделяет 5 формаций, три из них являются классовыми. Каждой классовой формации соответствуют два основных класса, которые являются антагонистическими (антагонизм – непримиримое противоречие, конфликт):

1. первобытнообщинный строй – еще нет классов;

2. рабовладельческое общество – рабы и рабовладельцы;

3. феодальное общество – крестьяне и феодалы;

4. капитализм (буржуазное общество) – буржуазия и пролетариат (рабочий класс);

5. коммунизм – не будет классов.

По Марксу, для исторического процесса характерны:

· системность;

· революционность;

· необратимость;

· однолинейность – от простого к сложному;

· прогрессивность.

Из теорий социального развития середины XIX - конца XX века наиболее обстоятельно была разработана марксистская концепция общественного прогресса как последовательной смены формаций. Над разработкой и согласованием ее отдельных фрагментов трудились несколько поколений марксистов, стремившихся, с одной стороны, устранить ее внутренние противоречия, а с другой - дополнить ее, обогатив новейшими открытиями. В связи с этим среди самих марксистов происходили острые дискуссии по самым различным темам - достаточно назвать хотя бы тему «азиатского способа производства», «развитого социалистического общества» и т. п.

Хотя Маркс и Энгельс стремились обосновать свою концепцию общественно-экономических формаций многочисленными ссылками на исторические источники, хронологические таблицы и фактический материал, почерпнутый из разных эпох, она тем не менее в основном покоилась на отвлеченных, умозрительных представлениях, усвоенных ими у своих предшественников и современников - Сен-Симона, Гегеля, Л. Г. Моргана и многих других. Иначе говоря, концепция формаций представляет собой не эмпирическое обобщение человеческой истории, а творческое критическое обобщение различных теорий и взглядов на всемирную историю, своего рода логику истории. Но, как известно, даже «объективная» логика не совпадает с конкретной действительностью: между логическим и историческим всегда существуют более или менее существенные несовпадения.

Взгляды Маркса и Энгельса на «объективную» логику истории в связи с представлениями об общественно-экономических формациях претерпевали уточнения и некоторые изменения. Так, первоначально они склонялись к логике Сен-Симона, отождествляя рабство и древний мир, крепостничество и средневековье, свободный (наемный) труд и Новое время. Затем восприняли логику членения всемирной истории у Гегеля (с известными видоизменениями): Древний Восток (никто не свободен), античность (некоторые свободны) и германский мир (все свободны). Древний Восток превратился в азиатский способ производства, античный мир - в рабовладельческое общество, германский же мир был расчленен на крепостничество и капитализм.

Наконец, ко времени написания Энгельсом «Анти-Дюринга» и «Происхождения семьи, частной собственности и государства» «объективная логика истории» обрела свой завершенный вид, образовав членение всемирной истории на пять общественно-экономических формаций, выделенных из двух социальных триад. Первая, «большая» триада включает в себя первобытно-общинный (коллективистский) строй без частной собственности, его антитезу - классово-антагонистический, частнособственнический строй и их синтез в бесклассовом неантагонистическом строе всеобщего благосостояния, или коммунизме. Эта большая «триада» включает в себя малую «триаду» антагонистического строя: рабовладельческое общество, феодализм, или крепостническое общество, и, наконец, капитализм, или «наемное рабство». Таким образом, из «объективной» диалектической логики последовательно вытекает периодизация всемирной истории на пять формаций: первобытный коммунизм (родовое общество), рабовладельческое общество, феодализм, капитализм и коммунизм, включающий в себя как начальную фазу социализм, а иногда и отождествляемый с ним. Такая периодизация общественного прогресса в основном покоилась на европоцентристской его интерпретации, с некоторыми оговорками распространяемой на остальной мир, а также на провиденциальном его характере, устремленном к коммунизму.

Последовательную смену общественно-экономических формаций Маркс и Энгельс рассматривали как «естественно-исторический процесс», независимый от сознания и намерений людей, косвенно уподобляя его тем самым объективным законам природы. Об этом свидетельствует уже сам термин «формация», введенный в конце XVIII века Т. Фюкселем и широко использовавшийся минералогами, палеонтологами и геологами (в том числе Ч. Лайелем) для обозначения исторических напластований осадочных пород с целью определения их возраста.

За столетие, прошедшее после жизни Маркса и Энгельса, наши знания о всемирной истории человечества неизмеримо расширились и умножились: они углубились с 3 до 8-10 тысячелетий до нашей эры, включили в себя неолитическую революцию, а также распространились практически на все континенты. История человечества перестала вмещаться в представления о развитии общества как смене формаций. В качестве примера можно сослаться на историю средневекового Китая, где хорошо были знакомы с компасом и порохом, изобрели бумагу и примитивное книгопечатание, где в хождении были бумажные деньги (задолго до Западной Европы), где китайский адмирал Чен Хо в начале XV века совершил шесть плаваний в Индонезию, в Индию, в Африку и даже в Красное море, не уступавших по масштабам будущим путешествиям европейских мореплавателей (что, однако, так и не привело к появлению капитализма).

Таким образом, формационный путь развития человечества отнюдь не объясняет все сложные перипетии поступательного развития общества, что во многом связано с преувеличенным представлением о роли экономических отношений в жизни общества и умалением самостоятельной (далеко не всегда относительной) роли социальных обычаев и нравов, культуры в целом в деятельности людей.

Концепция формаций стала терять свою былую привлекательность как средство периодизации всемирной истории. Само понятие «формация» постепенно утрачивало свое объективное содержание, в частности из-за его произвольного применения к различным эпохам в истории «третьего мира». Все больше историков воспринимало понятие «формация» в смысле «идеального типа» М. Вебера.

Наконец, особенно со второй половины XX века к концепции формаций стали предъявлять следующие претензии. Из нее следовало, что социализм, идущий на смену капитализму, должен обладать более высокой производительностью труда, ростом благосостояния трудящихся и их более высоким уровнем жизни, расцветом демократии и самоуправления трудящихся, разумеется при сохранении планомерного развития экономики и централизованном управлении многими сферами общественной жизни. Однако проходили десятилетия после того, как была провозглашена победа социализма, а уровень экономического развития и благосостояния населения как в СССР, так и в других социалистических странах по-прежнему значительно отставал от достигнутого уровня в развитых капиталистических странах. Конечно, этому находили вполне убедительные объяснения: социалистическая революция победила, вопреки прогнозам, первоначально не в передовых, а в экономически более отсталых странах, социалистическим странам пришлось испытать тяжелейшие последствия Второй мировой войны, наконец, «холодная война» поглощает огромные экономические и человеческие ресурсы общества. Оспаривать эти объяснения было трудно, но тем не менее все более очевидным становилось парадоксальное положение: каким образом можно было быть страной с наиболее прогрессивным общественным строем, не будучи среди самых передовых экономических стран?

В 60-е годы марксистским руководством Социалистической единой партии Германии на обсуждение марксистских партий, в первую очередь КПСС, был поставлен вопрос о придании социализму роли относительно самостоятельной общественно-экономической формации, которую нельзя рассматривать как простой переход к коммунизму. Она может существовать столько времени, сколько понадобится для ликвидации ее отставания от параметров коммунистического общества. Несмотря на первоначальные споры, эта точка зрения в основном была воспринята. Социализм, вместо того чтобы стремительно «перерасти в коммунизм», постепенно стал «развитым социалистическим обществом», затем вошел в самый начальный его «этап», одновременно приближаясь теоретически и удаляясь практически от коммунизма. И наконец, в середине 80-х годов стал очевидным как экономический, так и политический кризис социализма, а вместе с тем и кризис марксизма в целом.

Все сказанное не умаляет глубокого теоретического содержания концепции общественно-экономических формаций. Неверно было бы категорически противопоставлять цивилизационный путь развития человечества формационному, ибо оба эти подхода ко всемирной истории не столько отрицают, сколько дополняют друг друга. Концепция цивилизаций позволяет постигнуть историю крупных регионов земного шара и больших периодов в их специфическом многообразии, ускользающем при формационном анализе, а также избежать экономического детерминизма, выявить во многом определяющую роль культурных традиций, преемственности нравов и обычаев, особенности сознания людей в разные эпохи. В свою очередь формацион-ный подход при правильном и осторожном его применении может пролить свет на социально-экономическую периодизацию в развитии отдельных народов и человечества в целом. Современная историческая наука и философия сейчас как раз находятся в поисках наиболее плодотворного сочетания обоих этих подходов с целью определения специфики современной цивилизации, ее исторического места во всемирной истории и наиболее многообещающего приобщения к достижениям складывающейся в нашу эпоху планетарной, общечеловеческой цивилизации.